Обед у графе Де Буленвилье. Вольтер -9-
Граф. Вы были бы правы, если бы злоупотреблений было немного. Но если священники хотели жить на наш счет с тех пор, как Павел, или тот, кто принял это имя, написал: «Не имею ли я право есть и пить, я, жена моя и сестра моя» (1), если церковь всегда хотела властвовать и порабощать, если она всегда употребляла всевозможное оружие, чтобы отнять нашу жизнь и имущество, со времен той выдуманной истории об Анании и Сапфире, принесших, как утверждают, к ногам Симона Бар-Иона все свое наследство, оставив себе на существование лишь несколько драхм (2), если очевидно, что вся история церкви есть длинный ряд ссор, обманов, притеснений, мошенничеств, грабительств и убийств, тогда становится ясно, что злоупотребления лежат в самой сущности ее, как ясно, что волк всегда был разбойником и что это отнюдь не случайное злоупотребление, если он отведал крови наших овец.
Аббат. Вы можете сказать то же самое обо всех религиях.
Граф. Ничуть! Не думаю, чтобы вы могли мне указать хотя бы одну войну, вспыхнувшую из-за догматов хотя бы в одной из сект древности. Не думаю, чтобы вы могли мне указать у римлян хотя бы одного человека, преследуемого за свои убеждения — со времен Ромула и до тех пор, пока христиане не явились и не перевернули все вверх дном. Это нелепое варварство досталось в удел нам одним. Вы чувствуете правду, она тяготит вас, вы краснеете и не знаете, что отвечать?
Аббат. Я ничего и не отвечаю. Я признаю, что богословские споры нелепы и пагубны.
Г-н Фрерэ. Признайте также, что надо с корнем вырвать дерево, всегда приносившее яд.
Аббат. В этом я с вами никогда не соглашусь, ибо это дерево иногда приносило также и добрые плоды. Если в республике вечно царствуют междоусобицы, я не хочу, чтобы из-за этого уничтожали республику; можно ведь лишь изменить к лучшему ее законы.
Граф. С государством дело обстоит иначе, чем с религией. Венеция изменила свои законы и процветает, но когда захотели реформировать католицизм, Европа потонула в крови, и, наконец, когда знаменитый Локк, желая примирить гнусности этой религии с правами человечества, написал свою книгу о разумном христианстве, у него не нашлось и четырех последователей. Это достаточно сильное доказательство того, что религия и разум не могут существовать одновременно. При таком положении вещей есть только одно средство, да и то паллиативное: сделать религию абсолютно зависимой от короля и гражданских властей.
Г-н Фрерэ. Да, при условии, что король и гражданская власть будут просвещены, при условии, если они сумеют быть одинаково терпимыми ко всякой религии, будут смотреть на всех людей как на своих братьев, будут следить не за тем, что они думают, но за тем, что они делают; предоставят им свободу в их отношениях к богу и будут сдерживать их законами только в их отношениях к людям. Ибо нужно считать дикими зверями тех правителей, которые поддерживают свою религию при помощи палачей.
Аббат. А если все религии, будучи уравнены в правах, затеют междоусобную свару? Если католики, протестанты, греки, турки, иудеи вцепятся друг другу в волосы, выйдя из церкви после проповеди, из мечети и из синагоги?
Г-н Фрерэ. Тогда пусть полк драгун их разнимает.
Граф. Я предпочел бы преподать им уроки умеренности и воздержания, чем посылать на них полки; я бы попытался просветить и воспитать людей, прежде чем их наказывать.
Аббат. Просветить людей? Что вы говорите, господин граф? Неужели вы считаете их достойными этого?
Граф. Я понимаю; вы по-прежнему считаете, что их следует только обманывать; вы только наполовину вылечились, ваша старая болезнь все время дает себя знать.
Графиня. Кстати, я забыла спросить ваше мнение об одной вещи, которую я вчера прочла в истории этих добрых магометан и которая меня очень поразила. Когда Гассан, сын Али, был однажды в бане, один из его рабов нечаянно окатил его кипятком. Слуги Гассана хотели посадить на кол виновного. Гассан же, вместо того чтобы приказать посадить его на кол, дал ему 20 золотых. «Есть, — сказал он, — награда в раю для тех, кто платит за услугу, большая награда для тех, кто прощает зло, и самая большая для тех, кто вознаграждает невольное зло». Как вы находите этот поступок и эту речь?
Граф. Узнаю в этом поступке многих добрых мусульман первых веков.
Аббат.А я — моих добрых христиан.
Г-н Фрерэ. А мне очень обидно, что обожженный Гассан, сын Али, дал 20 золотых, чтобы получить награду в раю. Я совсем не люблю этих корыстных добрых дел. Я бы хотел, чтобы Гассан был настолько добродетелен и человечен, чтобы утешить отчаяние своего раба, не думая об утроенной награде в раю.
читать дальше
______________________
I Gослание к коринфянам, IX, 4-5.
2.Деяния апостолов, V.
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -9 -
10 -
11 -
12
Обсудить на форуме